Мехески - лунный народ (вариант)
1915 (1914)

<..>

Эскиз аналогичного содержания поступил в коллекцию казахстанского музея не датированным, но, по мнению сотрудника ГРМ Е. Яковлевой, время его создания относится именно ко второй постановке в Лондоне. И поэтому датируется 1914 годом. С этим можно согласиться. При сравнении его с известными декорациями 1908-1909 годов, разница очевидна – и в живописном отношении, и в деталях, и в композиционной расстановке юрт.Два мира – спящая степь и небо, погруженное в ночь, разделены полоской мерцающего света, предвещающего рождение нового дня. Горизонтальной протяженности этих двух стихий противостоят вертикали пик стражников, шесты с навершиями из лошадиных черепов, фланкирующих композицию слева и справа, размытые вертикали столбов дыма, поднимающихся над юртами. В темноте фигуры стражников застыли, словно степные скифские каменные изваяния. В господствующие зеленоватые, оливковые цветосочетания вторгаются яркими вставками терракотовые бока юрт, освещенных молодым месяцем, да серебро водной глади реки вдалеке. Н.К. Рерих Мехески - лунный народ. 1915 г., цветная литография, 37,8×28.5Обращение к гравюре не столь часто в творчестве Рериха, тем более ценны литографии из казахстанского собрания. Одна из этих литографий «Мехески – лунный народ» (1915). Существует подобный оттиск и акварель на ту же тему в ГРМ. Композиция литографии практически полностью повторяет живописную версию сюжета, которая находится в ГМИИ Республики Татарстан (1915) за исключением изображения дома-башни на первом плане. В гравюре она представлена двухъярусной, в картине – лишь верхний этаж, на крыше которого – два человека, сидящих в молитвенных позах. В гравюре городской пейзаж безлюден. Видимо, это и послужило причиной, по которой лист был оформлен при приеме на хранение в музей под названием «Мехески – лунный город». В основе сюжета – красивая история о существовании тибетского племени Мехески, поклоняющегося Луне. Представители этого народа считали себя переселенцами с Луны. Во время полнолуния, повинуясь зову далекой, но такой притягательной, родины, они выходили на крыши домов и молились ночному светилу. Их не покидала мечта о том, что когда-нибудь случится чудо: появится лестница, и они вернуться к себе домой. В литографии, в отличие от живописного полотна, сюжетная линия становится второстепенной. Акцент сделан на пейзаже, в том числе и на необычной архитектуре древнего города.

Пройдет десятилетие и на картинах Рериха появятся подобные изображения реальных тибетских монастырей и городов, увиденных художником во время его путешествия по Гималаям.

Л.В. Шапошникова, повторившая в 1970-е годы маршрут гималайской экспедиции художника-ученого, в своей книге «Великое путешествие» (М., 1999, 207-210), так опишет свои впечатления по прибытии в город Ле: «Над городом и окружающими горами стояла луна, и в ее свете мерцали голубые снега на изломанных линиях Ладакхского хребта. Серебристо светились изъеденные временем стены уснувших крепостей и массивные сторожевые башни. Лунный ветер раскачивал гирлянды цветных флажков над вершинами скал и гулял по узким улицам, вдоль которых стояли дома-кубики с плоскими крышами. На одну из них поднялся человек в фиолетовой шляпе-цилиндре и, зябко кутаясь в халат, стал неотрывно и пристально смотреть на голубоватую луну, повисшую над городом. Он стоял долго, притянутый ее странным магическим светом, неподвижный, как будто высеченный из камня, и явно кого-то мне напоминал. В моей памяти возникло полотно Рериха, на котором изображен нездешний город, поразительно похожий на тот, который я видела на экране-окне. Те же сложенные из каменных блоков дома, те же узкие улочки, те же арочные проходы в массивных стенах. Рерих написал картину в России в 1915 году и назвал ее «Мехески – лунный народ». «Развалины исполинских замков бледнеют перед этим живописным нагромождением, - писал художник, - вознесшимся среди чаши разноцветных гор. Где мы встречали такие высокие террасы крыш? Где мы ходили по таким разрушенным закоулкам? Это было на картине «Мехески – лунный народ». Да, это те самые башни». За этим совпадением стояла тайна не только города Ле, но и самого художника».

Как часто бывает у Рериха, большую часть листа занимает огромное небо с клубящимися барочными облаками, которые расступившись, являют взору полную яркую луну, своим светом преобразовывающую все вокруг. У Луны свой цвет – цвет чистой белой бумаги. Художник оставляет ее без краски. Принцип контраста присутствует и здесь. Легкая, динамичная верхняя часть листа, заполненная прихотливыми формами невесомых облаков и нижняя – статичная, с приземистой, грубовато слепленной архитектурой, стоящей на земле. Архаичные архитектурные формы лишь намечают движение снизу вверх, но плоские крыши прерывают его. На первом плане необычный дом-башня. Темным проемом арочной формы обозначен вход, два круглых окна на верхнем этаже, как два волшебных глаза, делают архитектуру «живой», «наблюдающей» за окрестностями.

Необычность сюжета реализуется и в своеобразном цветовом решении листа: небо и тени темно-зеленого цвета разной интенсивности, облака и освещенные луной стены домов – темно-розового.

<..>