Сеча при Керженце (эскиз)
1911

...Среднеазиатское предание говорит о таинственном подземном народе агарти. Приближаясь ко входам в его благое царство, все живые существа умолкают и благоговейно прерывают путь.

Вспомним русское предание о таинственной чуди *, ушедшей под землю от преследования злых сил. Священная легенда о подземном граде Китеже ведет в тот же тайник.

Вся земля толкует о подземных городах, хранилищах, о храмах, ушедших под воду *. И русский, и нормандский крестьянин знает это одинаково твердо. Так же как житель пустынь знает о сокровищах, иногда сверкающих из-под волн песков пустынь, и снова — до времени — уходящих под землю. К одному костру сходятся помнящие о положенных сроках. Не о суеверии, но о знании говорим. О знании, выраженном в прекрасных символах.

*Чудь — древнерусское наименование эстов, а также племен, обитавших в пределах владений Новгорода Великого — от Онежского озера до Урала.

*«...Земля толкует о подземных городах... храмах, ушедших под воду» — имеются в виду легенды и предания у разных народов об «ушедших» под землю или под воду городах (как в «Сказании о граде Китеже»),

Такие легенды часто возникают на основании реальных событий — истории известен ряд случаев, когда поселения проваливались в результате обрушения кровли подземных пустот или уходили под воду вследствие опускания суши.

Публикуется впервые

КУЛЬТУРА?

В 1933 году некий Маслов, "директор Академии Художеств", изрезал два моих панно – "Сеча при Керженце" и "Казань". Этот вандализм вызвал протест со стороны художников, и Маслова судили. Знаем варварские нападения в Третьяковке на картину Репина "Иван Грозный" и на картину Милле "Анжелюс" в Лувре. Портрет Сарджента был изрезан в Лондоне. Израненные картины были подклеены и подмазаны, но все же их нужно считать инвалидами. Со временем старые раны дадут себя знать.

Друзья не могли понять, почему пресловутый Маслов уничтожил именно эти два панно. "Сеча при Керженце" в первом варианте была приветствована в Париже в дягилевских постановках. Кстати, где это первое панно, а также и панно Серова? Вместо Маслова не съели ли их крысы? И "Сеча" и "Казань" были воспроизведены и в большой Монографии 1916 года и в книгах Эрнста и Ростиславова. Вариант эскиза был на Международной выставке в Мальме в 1914 году и поступил в стокгольмское собрание Мансона. Достаточно были оценены эти панно, и тем страннее вандализм, над ними учиненный. Зачем? Культурно ли?

Вспоминаю это к сообщению о повреждениях в Лондоне и Манчестере и о налете бомбовозов на Венецию. А вдруг шальная бомба попала в дворцы этого города-музея? Нельзя представить налет на Акрополь или на Рим. Но также невозможно вообразить разрушение Венеции. С высоты можно нанести вред непоправимый.

Венеция, чудесная Венеция вся построена на сваях. Известно ли, как влияют на лагунную почву взрывы? Но знаем, что Кампанилла обрушилась от каких-то почвенных условий. Знаем, что большие суда опрокидываются не только от прямого удара бомбы, но и от взрыва вблизи судна. Из Лондона писали, что на расстоянии двухсот ярдов от взрыва летевшие железные балки пробивали крышу дома и проникали в квартиры. Последствия взрывов вообще не учесть. Но венецианские свайные лагунные дворцы и храмы могут быть особенно чутки к сотрясениям.

Иногда кажется, что прежде больше жалели произведения искусства. О Кампанилле больше ужасались... А теперь? Огрубение ли? Где же Культура?

25 Декабря 1940 г.

...Новые задачи ставит себе художник в работах 1912—1913 годов. Он берет два, иногда три определенных и «сильных» красочных «потока» и дерзко, иногда парадоксально, сопоставляет их.

...«Сеча при Керженце» 1913 года (24) развертывается под алым небом на ярких зеленых холмах, среди которых «пылает» красное озеро;

24.Эскиз фрески для Казанского вокзала в Москве, являющийся вариантом темперы 1911 г., исполненной (для С. П. Дягилева) как проект панно к симфонической поэме Римского-Корсакова.

Сеча при Керженце (1911 г.)

"Среди историй о подземных городах рассказ о Керженце под Нижним Новгородом обладает красотой. Эта легенда оказывает такое воздействие на людей, что даже сейчас, один раз в году множество народа собирается для крестного хода вокруг озера, где Святой Город ушел под воду. Трогательно видеть, как жизненны легенды, жизненны, как костры и факелы самой процессии, которая поет святые песни о городе. После этого в полной тишине, сидя вокруг костров, люди ждут и слушают праздничные колокола невидимых церквей.

Это шествие напоминает священный праздник на озере Манасаровар в Гималаях. Русская легенда о Керженце относится ко времени монголо-татарского ига. Она рассказывает, что когда приблизились победоносные татаро-монгольские орды, древнерусский город Керженец не смог защитить себя. Тогда весь святой народ этого города пришел в храм и молился о спасении. Перед самыми глазами безжалостных завоевателей город торжественно опустился в озеро, которое впоследствии стало считаться священным. Хотя легенда говорит о времени татарского ига, вы можете понять, что основа легенды намного более древняя и вы можете найти следы типичных переселений. Эта легенда имеет не только много вариантов, но даже вдохновляет многих современных композиторов и художников. Каждый может вспомнить прекрасную оперу Римского-Корсакого "Город Китеж". (Н.К.Рерих. Подземные жители)

Эта картина - эскиз панно для Казанского вокзала в Москве. Сюжет взят из популярной в русском народе легенды о Светлом Граде Китеже, стоявшем, по преданию, на берегу озера Светлояр среди Керженских лесов.

Далеко разнеслась слава о его красоте. Однажды наступили для Руси страшные времена - напали на нее татары. Множество городов было ими разрушено, только Китеж, затерявшийся в лесной чаще, они не могли найти. Но предатель указал дорогу к городу. Навстречу "поганым" вышла дружина с князем и была великая сеча при Керженце. Все русские полегли на поле брани, но Китеж не достался татарам - город стал невидимым.

Урикова Н.В.

К самому последнему времени (1915-1916) относятся другие произведения Рериха, близкие по своему характеру к”Богатырскому фризу” — два грандиозных панно для Казанского вокзала в Москве: “Сеча при Керженце” и “Покорение Казани ”.

“Сеча при Керженце”,1913 года развертывается под алым небом на ярких зелёных холмах, среди которых “пылает” красное озеро..”.

Примечание: Н.К. Рерих в 1913 году разработал вариант картины 1911 года, написанной как проект панно к симфонической поэме Римского-Корсакова для С.П. Дягилева. Вариант 1913 года — эскиз фрески для Казанского вокзала в г. Москве [26,с.34, 35].

26. Д.Н.Попов. Держава Рериха. М., “Изобразительное искусство”, 1996г., 446с.

Безвозвратно погибли работы Рериха для Казанского вокзала в Москве. В 1913 году он начал два огромных панно - "Сеча при Керженце" и "Покорение Казани". В основу первой композиции лег вариант занавеса, показанного в 1911 году в театре "Шатле" в Париже. Из-за войны 1914 года строительство вокзала затянулось. Законченное панно "Покорение Казани" было передано на хранение в Академию художеств. После Октябрьской революции на руководящую должность в Академии временно выдвинулся некто Маслов. Решив, не без влияния вульгаризаторских идей Пролеткульта, искоренить в высшем учебном заведении страны "дух старого", он ликвидировал музей Академии. Современному Герострату попалось на глаза и полотно Рериха. Поскольку сам художник был за границей, а панно в инвентарных списках не значилось, Масловым было принято соломоново решение: холст разрезать на куски и раздать студентам для классных работ. Когда Народный комиссариат путей сообщения затребовал панно, его уже не существовало. Разразился скандал, назначили следствие. Показательный суд осудил Маслова. Ныне об уничтоженной работе Рериха напоминает лишь небольшой эскиз "Взятие Казани", который находится в Государственной картинной галерее Армении. Эскиз к "Сече при Керженце" принадлежит Государственному Русскому музею. Само панно также не сохранилось.

Русские композиторы, начиная с Глинки и Мусоргского, раньше, чем живописцы, почувствовали самобытность Древней Руси и ее глубокие связи с Востоком. Восточные мелодии и ритмы органически вошли в русские оперы и подсказали Рериху столь же самобытные решения декораций и костюмов, внутренне адекватные музыке. Таков, например, его занавес к музыкальной картине «Сеча при Керженце» из «Сказания о граде Китеже» Римского-Корсакова, написанный для гастролей русской труппы в 1911 году в Париже.

...В яростной битве два войска сшиблись среди зеленых холмов у озера, в которое погрузился град Китеж. Справа — русские всадники в островерхих шлемах с червлеными щитами мчатся ритмичными рядами со знаменем «Спаса» и хоругвями. Слева — плотные ряды коренастых татарских лучников в шапках и круглых шлемах осыпают русскую конницу стрелами.

В приемах живописи сказалось изучение Рерихом древнерусских икон. Силуэты воинов четко читаются на зеленом фоне. Они такие же, как изображения на хоругвях и иконах. Так же горят чистые звонкие краски: киноварь, охра, изумрудная зелень. Пересечение коротких кривых и рубленых линий, очерчивая группы сражающихся воинов, вызывает в воображении стук и звон мечей, а полыхание красных продолговатых полос неба и его отражения в озере невольно ассоциируются с протяжными звуками медной группы оркестра. Все это так убедительно соответствует творению Римского-Корсакова, и именно музыкальному антракту «Сеча при Керженце», что вызвало буквально сенсацию в Париже: рериховский занавес для этого антракта показывали на бис двенадцать раз.

Единственной декорацией без объемных деталей и пратикаблей был занавес к музыкальному антракту «Сеча при Керженце» оперы Н.А.Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», исполненной для парижских гастролей труппы С.П.Дягилева в 1911 году. Уже в самом эскизе очевидно различие между изображением на занавесе и задниками, которые предназначались художником для спектаклей с участием актеров. При всей условности задников они решались как пространственный фон для сценического действия, а занавес написан как панно, сопровождающее музыку. Тема героического сражения русского воинства с татарскими ордами передана композитором в форме симфонической картины, полной эпической силы, былинности, национального звучания. Рерих исходил из музыкальной драматургии, когда, стремясь найти ее пластическое подобие, обратился к прообразам древнерусской живописи и воссоздал не самую битву, а дал ее «иконописное» истолкование. Отсюда характерная стилизованная композиция, плоскостная трактовка фигур воинов, коней, оружия, знамен и хоругвей, зелено-киноварно-охристый колорит, звонкий и напряженный, нарядная орнаментика золотых узорчатых трав и цветов по нижнему краю занавеса, полыхающие киноварью небо и озеро среди зеленых пятен гор и лугов, четкая прочерченность контуров. Это яркое и наивное полотно-примитив, своеобразно излагающее грозные события, словно бы все соткано из драгоценных нитей — так оно целостно и едино по своей фактуре. На премьере в Париже занавес по требованию парижской публики показывался двенадцать раз. Закономерно, что сугубо декоративный эскиз театрального занавеса был впоследствии использован Рерихом для проектов росписей Казанского вокзала в Москве.

Вот перед нами два его знаменитых полотна — «Сеча при Керженце» и «Покорение Казани». Условные приемы, почти графика в контурах, яркие колеры — все это придает схематичный до чрезвычайности, но в то же время чрезвычайно мощный тон этим картинам. Становится действительно видно, что эти моменты чрезвычайно значительны в истории русского народа. Рерих здесь идет впереди того дела, которое творят художники — палешане.