Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат. # 14 [Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат (Пасхальная ночь)] 1934

В 1934 г. Николай Константинович пишет работу «Русская пасха (Ранние звоны)» (ил. 6), создавая выразительный образ центрального христианского праздника — Воскресения Христова. Картина представляет собой вариант более ранней работы «Русская пасха (Крестный ход)» 1920-х годов. На полотне изображен момент начала пасхального крестного хода, когда в полночь под пение стихиры праздника процессия совершает торжественное шествие вокруг стен храма. Звучит колокольный звон благовеста, извещающий о скором начале богослужения пасхальной утрени. Традиционно во главе шествия несут большое распятие, за которым следуют множество хоругвей с образами Спаса Не-рукотворного, Архистратига Михаила, Святителя Николая Чудотворца, Георгия Победоносца и других чтимых на Руси святых. Каждый верующий держит в руках свечу, огонькам которых вторят горящие на небе звёзды; так Рерих проводит идею органического единства неба и земли, микрокосмоса и макрокосмоса. Само место действия визуально парит во вселенском пространстве. Центром картины является православный храм с надвратной фреской Богоматери Элеусы, как бы сопровождающей взглядом божественное действо. Вспоминается идея П. А. Флоренского о двух разнородных пространствах — физическом и духовном, видимом и невидимом. В работе «Иконостас» автор ставит вопрос о границе соприкосновения этих миров, приводя примеры из опытов 3. Фрейда и Гильдебрандта в области сновидений, представляя тем самым состояние сна как одно из возможных состояний пребывания на рубеже миров. «Оно <сновидение>, — пишет Флоренский, — почти чистый смысл, заключенный в оболочку тончайшую, и потому почти всецело оно есть явление иного мира, того мира» (Флоренский, П. А. Иконостас). Глядя на картину Рериха, мы видим пасхальное священнодействие не в его земной форме, а созерцаем как реальность надмирную, как «явление иного мира». Для Рериха духовный мир столь же реальный, как и физический, но различие их весьма велико, потому и в живописи изображать незримое по законам зримого представляется неправомерным. Научный метод пригоден лишь в том случае, если требуется создать математическую модель объекта, лишенную всех нюансов, допусков и полутонов реального объекта, модель, в которой сохраняются лишь вид и размеры при полном отвлечении от всех других свойств. Тем более научный подход не работает при изображении человека и его духовного мира, так как «наука не дает ответов на те вопросы, которые действительно затрагивают нас как человеческих существ» (Штелер, Т. Историко-философский ежегодник 2006. М.: Наука, 2006. — с. 320-329).

Если в работах И. Е. Репина «Крестный ход в Курской губернии», 1880—1883 гг. и В. Г. Перова «Сельский крестный ход на Пасхе», 1861 г. характерными являются социальная типизация персонажей, критический взгляд на действительность, выраженный психологизм, реалистическая проработка деталей, то в произведении Рериха сутью является символическое изображение космического всеединого духовного устремления к вечной жизни, путь к которой открылся через Воскресение Христа. Репин использует сюжет крестного хода, чтобы показать социальную картину общества, изобразить представителей разных сословий с их индивидуальными чертами, дать яркие типажи и характеры. Гордая поступь священнослужителя, само¬уверенные лица купцов, строгие взоры конных полицейских и ущербное ковыляние простолюдинов несут основную смысловую нагрузку в работе. Священный фонарь, украшенный пёстрыми лентами, примыкает к правому краю и уже покидает поле композиции, а возвышающиеся вдалеке хоругви лишь условно обозначены. Сакральность религиозного действа ушла куда-то на задний план, остался лишь некий намёк на формальную обрядовость, а главным становится резкий жест, которым преграждают путь нищему инвалиду, горбуну, пытающемуся прикоснуться к святыни. Прообраз этого героя можно увидеть в Евангелии в фигуре кровоточивой женщины, исцелившейся от недуга одним прикосновением к краю одежды Христа [Лук. 8:44]. Но репинскому герою исцеление не суждено, его образ вызывает лишь жалость, в нём нет той пламенной веры, спасшей евангельскую героиню. «Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром» [Лук. 8:48], — сказал Спаситель, ощутив исшедшую из себя энергию от прикосновения женщины. Горбуном движет не молитвенное дерзновение, а лишь суеверие, и его робкую попытку легко пресекает надсмотрщик. Говоря словами Н. К. и Е. И. Рерихов: «В молитве заключены красота, любовь, дерзание, отвага, самоотверженность, неуклонность, устремление. Но если в молитве заключаются суеверие, страх и сомнение, то такое заклинание относится к временам фетишизма».

По диагонали, симметрично от центральной оси композиции, жесту надсмотрщика вторит агрессивный взмах кнута полицейского в белой форме, также пытающегося пресечь чью-то попытку подобраться к процессии. «Крестный ход» Репина — это мастерский рассказ о русском обществе XIX в., его социальной несправедливости, классовых различиях и официальной церковности, которой славянофилы противопоставляли истинную духовную религиозность.

Совсем другую идею стремится донести до нас Рерих. В его работе мы видим процессию, объединённую таинственным светом, изливающимся из распахнутых ворот церкви; не видно ни одного лица, угадываются лишь силуэты смиренно движущихся верующих. Индивидуальностей, типажей и характеров здесь нет. В иконописной традиции об¬разы святых как бы не принадлежат самим себе, они изъяты из времени и перенесены в вечность, их индивидуальные черты сведены к минимуму. Индивидуальное мыслилось как совокупность ошибок и искажений, в противоположность которому личностное есть выражение всеобщего смысла. Путь становления личности — это путь восхождения к божественному образу, сопряженный с устранением ошибок и случайностей, то есть с устранением индивидуального. Святые минимально индивидуальны, но максимально личностны. Для всей русской живописи характерна трактовка образов в контексте доминации личностного над индивидуальным. Рерих намеренно устраняет индивидуальное, делая главным героем картины группу людей, объединённых одним духовным порывом, одним религиозным действием. Если Репин и Перов показывают духовную деградацию и разложение общества на социальные элементы, то Рерих, напротив, изображает народ в его единстве, в его соборности и общем духовном рвении к Возвышенному. Примечательно, что художник даёт картине название не православной, а Русской пасхи, выражая свою патриотичность и веру в духовные силы народа. Так художник проводит идеи соборности и всеединства, изображая на полотне не мирское человечество с его социальной иерархией и бытовыми интересами, а некий прообраз будущего Богочеловечества, где божественная и человеческая природы обретут своё единство. Сравнительно-сопоставительный анализ полотен мастеров красноречиво выражает эти две противоположности: Репин показывает то, что есть, а Рерих — то, что должно быть.

В труде «Агни-Йога» Н. К. и Е. И. Рерихи анализируют семиотику пасхального яйца, приводя аналогию с манго из индийской притчи: «Садху указал на плод манго, сказав: "Вот три мира: сперва оболочка, которая не имеет цены, затем мякоть преходящая, но питающая, и потом зерно, которое может сохраниться на вечность". Тонка оболочка, уже существеннее мякоть, и мощно зерно. Такие же аналогии представляет яйцо. Оболочка — преходящее явление, но белок уже пища, хотя и ненадолго, и затем огненный желток. Человек представляет синтез всех трех царств, но и символ трёх миров всюду показан. Так обычай в памятный день обмениваться красными яйцами имеет в себе древнейший символ. Люди хотели напомнить друг другу о пути трёх миров, о пути восхождения и воскресения. Так не будем думать, что путь не запёчатлён даже на простых предметах». Под тремя мирами здесь понимаются высшие реальности из учения «Агни-Йоги» о четырёхсоставной структуре мира: «Человеческий земной мир» — видимый материальный мир, «Тонкий мир» — мир энергетических реальностей более высокого порядка, «Огненный мир» — духовный совершенный мир, «Высшие Сферы» — реальность, не доступная на нынешнем этапе развития человечества. Здесь учение Рерихов восходит к каббалистическим представлениям о четырёх мирах — Действия, Формирования, Творения, Эманации (Халеви, Зев бен Шимон. Введение в мир Каббалы: Авторитетное современное объяснение древней духовной традиции). Взлёт души к высшему миру в каббале сопряжён с усердным саморазвитием, познанием мира, избавлением от грехов и помощью ближним. Осмысляя индийскую притчу, Рерих указывает на нечто высшее и по-своему пытается осмыслить тайну пасхального яйца. Идеи духовного возвышения и воскресения, преображения ветхого человека в богочеловека символически выражаются живописным языком в картине художника. «Русская пасха (Ранние звоны)» — это попытка Рериха создать визуальный образ горнего божественного мира, путь восхождения к которому метафорически отождествляется с крестным ходом.