Картины Н.К.Рериха | << >> | сменить фон |
Ссылка на изображение: http://gallery.facets.ru/pic.php?id=1251&size=5
|
||||||||||||||
|
||||||||||||||
|
||||||||||||||
• Художник выписывает темперу из Мюнхена, узнает рецепты (охотно делится ими с Серовым), сам готовит краски. В Лондоне увидел незаконченную картину Микеланджело, писанную на зеленоватом холсте, стал работать на цветных холстах, они определяли общий тон картины (и сами определялись им), они давали неожиданные эффекты в сочетании с красками. Для работы над этими холстами художнику уже не нужна натура, не нужны непосредственные зрительные впечатления: он строит новые композиции, новые исторические мотивы как бы из готовых блоков — единожды созданных и уже неоднократно проверенных, использованных художником. Потому ещё картины Рериха сразу, безошибочно узнаваемы: они — словно один бесконечно продолжающийся пейзаж северо-западной Руси, одни холмы, одна река, на берегах которой возникают то идолы, то городища, то фигуры святых. Повторяется пейзаж, повторяются сюжеты, повторяются образы викинга, воина, охотника, старца-колдуна славянского и старца скандинавского, посылающего в странствия молодых викингов. Повторяются и образы-темы кораблей, плывущих вдаль, вечного боя облаков, всадников, вечного странствия воинов и вечного ожидания женщины на берегу. Художник многократно варьирует свои любимые сюжеты: “Заморских гостей”, “Идолов”, “Городища”, — но никогда не делает копий-повторов. Каждая картина входит в огромную, через всю жизнь проходящую, сюиту — вариацию на темы древней жизни, странничества, ожидания, боя и подвига. Удивляет даже не самое количество картин, писанных в эти годы Рерихом, — удивляет как раз то, что в этих сотнях картин, варьирующих и открыто повторяющих одни мотивы, нет и следа ремесленничества, штампа, художественного компромисса. Живописные вариации Рериха не надоедают, как не надоедают музыкальные вариации композитора, который ведет единую мелодию, как не надоедает, но завораживает орнамент восточного ковра, тоже ведь повторяющий единый узор. В единстве, в повторах-вариациях, напротив, проявляется очарование ритма, рождающегося от повторов. Но для этого и основная тема и самый ритм должны быть найдены особенно точно, именно в том качестве, которое наиболее соответствует индивидуальности, мировоззрению данного художника. Свою тему, свой ритм Рерих сохранил на всю жизнь. Это определяет самостоятельность Рериха в круге исторических художников рубежа девятнадцатого — двадцатого веков. А круг этот обширен и разнообразен как никогда... Отличие Рериха — исторического живописца — от предшественников и современников очевидно. Справедливо говорят искусствоведы об одиночестве художника среди “мир искусников”. Они в основном тяготеют к сравнительно недалёкому историческому анекдоту, он — к доисторической эпике. Живопись “мир искусников” изящна, акварельно легка, кисть Рериха плотна и тяжела. Их природа — очеловеченная, современная, почти дачная, его — подчеркнуто первобытная, дочеловеческая... Их прошлое, даже созидательная эпоха Петра Великого, — неустойчиво, ненадёжно, хрупко — узорны не только кружева — поленницы дров на барже. К этому прошлому они относятся со смешанным чувством иронии и грубости, патетика, торжественность, монументальность вовсе не свойственны лидерам “Мира искусства”. Патетика, торжественность, монументальность органически свойственны Рериху. Он не иронизирует, не грустит над прошлым, он славит самое давнее, самое древнее прошлое человечества, огромную землю, которая вращается в лучах ярила-солнца, в свете звёзд, в беспредельном космосе [8, с. 120-123]. 8. Е.И.Полякова. Рерих, М., “Искусство”, 1973г.344с |