Поморяне. Вечер (эскиз для фрески)
1907

Сергей Маковский

Н. К. Рерих

...Масляные краски исчезают совсем. Наступает опять пора исканий: новой красочной гаммы, новых декоративных гармоний. В этих исканиях, может быть, — всё будущее Рериха. Они предчувствовались уже давно. Но определились только прошлым летом, во время вторичной поездки за границу, к святыням раннего Возрождения, в города Ломбардии, Умбрии, Тосканы.

Он многое увидел за эту поездку, многое пережил. И совершилось желанное. Угрюмые чары северных красок рассеялись точно по волшебству. Его пастели делаются яркими, лучистыми; синие тени дня ложатся на зелёные травы; синие светы пронизывают листву, и горы, и небо; солнце, настоящее, знойное солнце погружает землю в трепеты синих туманов.

Большинство этих этюдов, написанных в горах Швейцарии, где Рерих отдыхал после «итальянских впечатлений», ещё нигде не были выставлены. Но последняя картина-панно на московском «Союзе», «Поморяне», прекрасно выражает перемену, совершившуюся в художнике так недавно. Нерадостность настроения, эпическая грусть мечты остались. Тот же север перед нами, древний, призрачный, суровый. Те же древние люди, варвары давних лесов, мерещатся на поляне, — безымянные, безликие, как те «Старцы» и «Языческие жрецы», с которыми Рерих выступал на первых выставках. Тот же веющий полусумрак далей.

Но летние этюды и долгие подготовительные работы пастелью сделали своё дело. Темпера заменила масло. Фресковая ясность оживила краски. Природа погрузилась в синюю воздушность. И сумрак стал прозрачным, лёгким, лучистым.

Что повлияло на художника? Вечное солнце Италии? Или благоговейные мечты примитивов треченто и кватроченто — фрески Дуччио, Джотто, Фра-Анджелико и гениального Беноццо Гоццоли, в Пизанской баптистерии, в[о] дворце Риккарди, в соборе San-Gimignano? Или просто случилось то, что неминуемо должно было случиться рано или поздно?

Не всё ли равно? Я приветствую это новое «начало» в творчестве Рериха. И если, идя дальше в том же направлении, он немного изменит жуткой поэзии своих ранних замыслов и станет менее угрюмым волшебником, я не буду сожалеть. Тёмные видения его юности не сделаются оттого менее ценными для всех понимателей красоты… Но они не могут вернуться к нему и не должны вернуться. ...

Золотое руно. 1907. Апрель. № 4. С. 3–7. На с. 3 помещена виньетка Н. К. Рериха.

• Исчезнувший древний лик земли, людей, населявших её, их жизнь, труд, ратные подвиги и обряды Рерих как бы воскрешает из небытия во многих других работах: “Человек со скребком”, 1905, “Три варяга приближаются”, 1906, “Поморяне. Вечер”, 1907, “Задумывают одежду”, “Собирают дань”, 1908, “Волокут волоком”, 1915 и других.

Каждое из этих произведений построено художником на глубоком знании исторического материала. Каждое из них даёт убедительные сцены прошлого. При этом они пронизаны единым философским содержанием. Уходя в прошлое, Рерих отбирал в нём все то, что можно было противопоставить современному миру с его грязью, пошлостью и упорством, и создавал на своих полотнах идеальный мир свободы и приволья доклассового общества. Это были настолько необычные и неповторимые по своему содержанию картины, что близкий друг художника писатель Леонид Андреев называл их “державой Рериха” и этим особо подчёркивал своеобразие художника в истории русской живописи [27, с. 87]

• Перед его картинами невольно вспоминаются все великие предания о злых камнях, живущих колдовской жизнью, о менгирах и дольменах, о полях Карнака, о камнях, в толще своей хранящих воронкообразное подобие рта, которое произносит слова, из которых слышатся иногда глухие звуки, которое таит в себе эхо какой-то чужой всему живому жизни; о камнях, по ночам покидающих свое место и рыскающих, подобно крылатым ящерам, в низком болотном воздухе...

... И люди, и животные видимы для него лишь с точки зрения камня. Поэтому у его людей нет лица...

У Рериха нет людей — есть лишь ризы, доспехи, звериные шкуры, рубахи, порты, высеченные из камня, и все они ходят и действуют сами по себе. И не только воздух, деревья, человека и текучее море видит Рерих каменными — даже огонь у него становится едкими зубцами желтого камня, как в его проекте декораций к “Валькирии” [8, с. 126].

• “Есть художники, познающие в человеке тайну одинокой духовности. Они смотрят пристально в лица людей, а каждое лицо человеческое — мир, отдельный от мира всех. И есть другие: их манит тайна души слепой, безликой, общей для целых эпох и народов, проникающей всю стихию жизни, в которой тонет отдельная личность, как слабый ручей в тёмной глубине подземного озера...

У людей на холстах Рериха почти не видно лица. Они — безликие провидения столетий. Как деревья и звери, как тихие камни мёртвых столетий, как чудовища старины народной, они слиты со стихией жизни в туманах прошлого. Они без имени. И не думают, не чувствуют одиноко. Их нет отдельно и как будто не было никогда: словно и прежде, давно, в явной жизни, они жили общей думой и общим чувством, вместе с деревьями и камнями, и чудовищами старины.

На этих холстах, мерцающих тёмной роскошью древних мозаик или залитых буйными волнами цвета, человек только иногда мерещится или отсутствует. Но призрачный, невидимый — он везде. Тут перед нами безлюдный пейзаж: пустынная природа севера, роща, серы валуны; или — в затейливом узоре иконной рукописи, не люди, а хмурые угодники, святые, ангел, строгая Оранта; или — просто этюд, рассказывающий сказку русско-византийской архитектуры... Уклоны рисунка, символика очертаний, красок, светотени, неуловимый синтез художественного видения возвращает мысль к тому же образу-символу. К нему — всё творчество Рериха.

Кто же он, этот “безликий”? Какие эпохи открываются в его слепой душе? К каким далям возвращает он нас, избалованных, непокорных, возвестивших “культ личности”?

Мы смотрим. Чередуются замыслы. Сколько их! В длинном ряде картин, этюдов, рисунков, декоративных эскизов воскресает забытая жизнь древней земли: каменный век, кровавые тризны, обряды далёкого язычества, сумраки жутко-таинственных вдохновлений; времена норманнских набегов; удельная и московская Русь...

Ночью на поляне, озарённой заревом костра, сходятся старцы. Горбатые старцы творят заклятия в заповедных рощах. У свайных изб крадутся варвары.

Викинги, закованные в медные брони, с узкими алыми щитами и длинными копьями, увозят добычу на ярко раскрашенных ладьях. Бой кипит в тёмно-лазурном море. Деревянные городища стоят на прибрежных холмах, изрытых оврагами, и к ним подплывают заморские гости.

И оживают старые легенды, сказки; вьются крылатые драконы; облачные девы носятся по небу; в огненном кольце томится золотокудрая царевна-змиевна; кочуют богатыри былин в древних степях и пустырях.

И снова — Божий мир; за белыми оградами золотятся кресты монастырей; несметные полчища собираются в походы; тёмными вереницами тянуться лучники, воины-копейщики; верхами скачут гонцы. А в лесу травят дикого зверя, звонят рога царской охоты...

Мы смотрим: все та же непрерывная мечта о седой старине... О старине народной? Если хотите. Но не это главное, хотя Рериха принято считать национальным живописцем. Не это главное, потому что национально-историческая тема для него — только декорация. Его образы влекут нас в самые дальние дали безликого прошлого, вглубь доисторического бытия, к источникам народной судьбы. О чём бы он ни говорил, какую бы эпоху ни воспринимал с чутьем и знанием археолога, мысль его хочет глубины, её манит предельная основа, и она упирается в тот прекрасный гранит пламенного духа, на который легли наслоения веков.

“Человек” Рериха — не русский, не славянский и не варяг. Он — древний человек, первобытный варвар земли... ” [26, с. 39, 40].

8. Е.И.Полякова. Рерих, М., “Искусство”, 1973г.344с.

26. Д.Н.Попов. Держава Рериха. М., “Изобразительное искусство”, 1996г., 446с.

27. В.П.Князева. Николай Рерих. С-П..1994г.. 160с

...После своего паломничества по святыням Италии Рерих написал два произведения: «Поморяне. Утро» (1906) и «Поморяне. Вечер» (1907).

...В парной же картине «Поморяне. Вечер» вовсю властвует славянский дух, и ароматы жаркого юга сменились ветрами северной «державы Рериха». И всё же искус итальянского Ренессанса не исчез бесследно. Осталась внутренняя значительность образа, торжественность звучания и некоторые чисто художественные приёмы; в идейной же основе произведения опять-таки просматривается леонардовский наказ. Рерих воскрешает на полотне старинный славянский обычай – совет умудрённых опытом старцев. Художник создаёт атмосферу серьёзности и совещания, и здесь уже нет молодых.

• “... последняя картина-панно на московском “Союзе”, “Поморяне”, прекрасно выражает перемену, совершившуюся в художнике так недавно (эти строки написаны в 1907 году — составитель).

Нерадостность настроения, эпическая грусть, мечты остались. Тот же север перед нами, древний, призрачный, суровый. Те же древние люди, варвары древних лесов, мерещатся на поляне, — безымянные, безликие, как те “Старцы” и “Языческие жрецы”, с которыми Рерих выступал на первой выставке. Тот же веющий полусумрак далей” [26, с. 42].

• В сумерках беседуют люди, сидящие на холме; огромна, насторожена природа, вечно живы в ней люди, сбившиеся вместе [8, с. 96].

42. Рихард Рудзитис. Братство Грааля. Угунс, 1994г., 319с.

8. Е.И.Полякова. Рерих, М., “Искусство”, 1973г.344с.

...Детали в произведениях Рериха действительно «сведены воедино», любая подробность несет определенную нагрузку. Так, островерхие головные уборы старейшин в картине «Поморяне. Вечер» (1907) являются одним из средств достижения цельности всего изображения: своей формой они вторят вершинам деревьев, вступая в общий ритм всей композиции.

...«Поморяне. Утро», «Поморяне. Вечер», «Звездные руны» — полны спокойствия, торжественности, значительности. Художник посвящает их далекому прошлому, стремясь увековечить его в монументальных формах, которым не страшно время: ведь это прошлое не потеряло значения ни для настоящего, ни для будущего. Рерих писал: «Если наши художники в достаточной степени придут навстречу ученым, то недалеко то время, когда будут создаваться подобные типичные изображения древней жизни, значительные для науки, не проходящие бесследно для глубочайших тайников души... Незачем подчеркивать, какое огромное значение имеют такие произведения на развитие национального самосознания» .

У картины «Поморяне. Утро» имеется парная работа — «Поморяне. Вечер» (1907)**. Во второй половине 1900-х годов эти картины экспонировались на выставках русского искусства в Париже, где их впервые увидел Николай Гумилёв. О том, как он понял их скрытый смысл и объединяющую идею, поэт рассказал в одном из своих писем в Россию: «...На фоне северного закатного неба и чернеющих елей застыло сидят некрасивые коренастые люди в звериных шкурах; широкие носы, торчащие скулы — очевидно, финны, Белоглазая Чудь» (речь идёт о картине «Поморяне. Вечер»). На другом полотне («Поморяне. Утро») — «тоже северный пейзаж, но уже восход солнца, и вместо финнов — славяне. Великая сказка истории, смена двух рас, рассказана Рерихом так же просто и задумчиво, как она совершилась давным-давно среди жалобно шелестящих болотных трав».

Картины, увиденные таким образом, обогащаются новым смыслом: между «Вечером» и «Утром» прошла целая эпоха, перевернулась страница истории, и наступило утро нового века. Здесь выражена мысль о том, что каждый исторический цикл сменится новым, эволюционно более совершенным, и вслед за Вечером, каким бы тёмным он ни был, неизбежно наступит светлое, лучезарное Утро.

* Ранее картина находилась в собрании Елены Ивановны Рерих.

** В настоящее время картина «Поморяне. Вечер» находится в коллекции одного из университетов США (Brandeis University).

Источник: http://voshod.sibro.ru/

Ист.:http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=2015071815

<...>

Недавно там появился новый экспонат - картина Николая Рериха «Поморяне. Вечер»: на фоне темно-синих гор при свете заката у костра сидят несколько человек, одетых в национальные костюмы, чем-то напоминающие наряды саамов. Казалось бы, что тут такого, ну написал Николай Рерих момент из жизни? А вот поэт Николай Гумилев, увидевший эту картину на выставке в Париже в начале ХХ века, посчитал несколько иначе. Он предположил, что, скорее всего, на полотне изображены финны, «белая чудь». А закат символизирует ослабевание этой нации. Свою мысль поэт продолжил у второй части диптиха - «Поморяне. Рассвет». На ней Рерих изобразил идущих по лесу при свете дня с луками мужчин в славянских одеждах. По мнению Гумилева, это рассвет славянской нации. Такую интересную историю нам рассказала старший научный сотрудник музея Анна Ромашова.

Картина Николая Рериха появилась в музее не так давно, ее передали на хранение из музея Мурманского морского пароходства. Всего же в постоянной экспозиции представлено более двухсот работ, а само фондовое собрание насчитывает около десяти тысяч единиц.

<...>

Предыдущие владельцы: Собрание Е.И. Рерих, Университет Брандайса, Уолтем, США

http://www.sothebys.com/en/auctions/ecatalogue/2000/the-russian-sale-l00131/lot.109.html

THE RUSSIAN SALE

23 NOVEMBER 2000 | 10:00 AM GMT

LONDON

109

Estimate 100,000 — 120,000 GBP

Nicholas Konstantinovich Roerich, 1874-1947

evening, 1907

mixed media, gouache and oil on cotton canvas

160 by 285 cm., 63 by 112 in.

Roerich's Evening of 1907 depicts an archaic group sitting in a circle, absorbed in some kind of communal activity - ritual chanting, storytelling or decision-making. The subject was central to the passionate archaeological and ethnographical studies that he pursued through most of his long career as an artist.

The subject was first explored by Roerich in his early Slav paintings such as Meeting of the Elders (1898), and inspired his famous set and costume designs for Diaghilev's Ballet Russes Le Sacre de Printemps (1913). This influential ballet, subtitled Pictures of Pagan Russia, with its score by Igor Stravinsky and choreography by Vaslav Nijinsky was immensely popular in Western Europe.

Evening dates from Roerich's period of monumental painting, when he had an atelier with students and apprentices at the Society for the Encouragement of the Arts in St.Petersburg (1901-1917). The work is the companion piece to his Morning, produced the previous year. Both Morning and Evening depict tribal customs of the Slavonic coast and originally belonged to Roerich's wife, Helena, who shared his love for Russian history and culture.

Sergei Ernst, in his book N.K.Rerikh (Petrograd, 1918), included reproductions of the two works and identified the medium of Morning as tempera, and that of Evening as oil and subsequent books and catalogues have continued to describe them as such. Although Roerich liked the facility of working in oil, and appreciated its depth of colour and textual possibilities, he was aware of the deterioration in the condition of the oils painted by his teacher Arkhip Kuindzhi, and from 1904 moved away from its use, first working with pastel and watercolour, and then tempera. Evening may represent a traditional use of both oil and tempera.

The composition of Evening - like the entr'acte for Le Sacre - presents a ritual circle, open at several points, drawing the onlooker into the centre. The fire defines the circle, lightning the faces of the people, and connecting them through colour to the golden dusk horizon. The extremely limited palette, with the pale-blue sky contrasting with grey clouds and the blue of mounds and trees, demonstrates the influence of post-impressionism, which the artist had recently encounted in Paris.

Evening was chosen by the artist for exhibition in Sweden, where it was shown just before the Revolution. Its pendant was left behind in 1917 when Roerich and his family left Russia for Finland, and Morning was subsequently seized by the Bolsheviks, along with most of Roerich's other works, and is now in the Donetsk Art Museum in the Ukraine.

Evening relates to Saintly Visions (1907) as well as Treasure of the Angels, through its rather contemplative mood. The heavily clad figures clustered around the fire, living with the severe northern climate, in harmony with their natural environment.

Roerich assembled the works that he had in Scandinavia and organised the collection that he and his family were to travel with when exhibited in England and the United States. Evening is listed in the 1920 catalogue of the London exhibition at the Goupil Gallery, as well as Christian Brinton's catalogue for the show that toured in the United States from 1920 to 1922.

According to Svetoslav Roerich, the artists son, Evening was among those paintings most cherished by his mother. In 1924 it was acquired by the Roerich Museum, which in 1935 was wrested from the Roerich's and the other trustees by the chairman Louis Horch. In 1971, the painting was included in the collection given by Horch in to the Rose Art Museum of Brandeis University in Massachusetts.

Text by Kenneth Archer, an internationally renowned art historian and scenic consultant specialising in the work of Roerich.

Quantity: 1